Вот сижу я тут в кресле и тельняшке, весь такой усталый, а заснуть не могу. И вчера не мог. Почему вчера и почему сегодня?
Вчера… Я не собираюсь рассказывать день — лень. И что-то не то со мной. Помню и не помню. Чувства помню, события помню, но… Хм… Как будто Внутренний Киномеханик запустил две дорожки с плавающей рассинхронизацией: то я — это я, то я — маска или роль. Да так и есть. И снять не могу. Вот просто не могу — вросся.
А что маска-то, Аркадий? Сам себе-то скажи. Собой. Голосом внутри. Там же ты.
А я-я? А кто-кто? А где-где? А в чем-чем? (эхом)
А весь день напевал слова из Оргии Праведников: «Всемогущий Господь — это маленький мальчик». И едя в автобусе, молясь и благодаря Бога за это Здесь и Сейчас, глазами смотрю на маленького мальчика. И вижу Бога. И маленькая сестричка у него — неужто тоже Бог. Выхожу из автобуса, ещё Бог идёт, и ещё, ещё, ещё… А в сердце сын. Сеня, Андрюша. Любовь. Печаль. Благодарность. Надежда. Вера. И опять любовь… И липкий комплекс собственной неполноценности. И ощущение заполненной пустоты. И пустота есть. И заполненность. И ощущение.
День кончился просмотром YouTube, спектакля «Москва-Петушки» (2008). Хороший спектакль. Нагнуло. Нахлобучило. Вернуло. Вспомнило. Узнало. Мой Курский вокзал, мой мальчик, уже познавший грех и груз буквы Ю, мои гостиницы, моё «и немедленно выпил», и финал про меня — ангелы оказались добрыми, оставили жить, только не буду я уже прежним. Навсегда. Приговор. Без исполнения, без наказания, без синей смерти, без памятной таблички на семейной могиле.
Со слезами на глазах отковыриваю себя, досматриваю и ложусь. Как я заснул не помню, как проснулся (как? как? как?) и кем не знаю.
А сейчас главный вопрос моего страдальца внутри — как заснуть, чтобы утром проснуться ровным и выспавшемся? Как? Как? Как? Взять, пойти и лечь.
Всем ночи, утра и дня. Всем душевного покоя. Или, ладно, просто стремление его обрести?
